(1)Леонид Тимофеевич Потёмкин загадочно называл себя «собирателем редкостей». (2)Его двухкомнатная квартира была заставлена остеклёнными шкафами, где хранились книги. (3)Чего только не было в этой сокровищнице! (4)Учёный мог обнаружить здесь дефицитный фолиант из серии «Философское наследство», у тонкого ценителя поэзии перехватило бы дух при виде томиков Верлена и Надсона, любителя приключенческой литературы привело бы в восторг собрание сочинений Майн Рида или Фенимора Купера…(5)И на каждой книге, как в настоящей библиотеке, стояла изготовленная самим Потёмкиным печать – экслибрис, представляющий собою выразительно гордый профиль владельца, окаймлённый геральдическим лавром.

(6)Книг Леонид Тимофеевич никому не давал. (7)Отказывая, он с таинственной грустью говорил: «Ну как я могу дать книгу?» - и сокрушённо разводил руками, как бы показывая, что решение подобных вопросов зависит не от него: есть некие высшие силы, которым, хочешь или не хочешь, приходится подчиняться. (8)Просители, заворожённые этим жестом, начинали верить, что действительно есть какое-то неведомое другим, почти трагическое обстоятельство, не позволяющее коллекционеру свободно распоряжаться своими книгами. (9)Чаще остальных прибегал книголюб из соседнего дома – Вовка Алексеев, курчавый, живой мальчишка с восторженно горящими глазами. (10)Он всегда начинал свою просьбу одинаково:

- (11)Леонид Тимофеевич, ведь у вас наверняка «Зверобой» есть! (12)Дайте, а то я все библиотеки обегал, а там говорят, что книжка на руках…

- (13)Нет, Володя, как же я могу дать тебе эту книгу? (14)Сам подумай!

(15)И мальчик, измеряя глазами расстояние до книжного шкафа, торопливо кивал головой, как бы говоря: я не маленький и уже знаю, что счастье так просто в руки не даётся, надо стоптать сто пар железных сапог, съесть пуд соли, прежде чем добьёшься своего. (16)Он уходил, но прибегал уже на следующий день с робкой надеждой в горящих глазах: дескать, вы мне уже отказывали раз двести, может, хоть сегодня дадите…(17)Но Леонид Тимофеевич с той же загадочной печалью говорил те же слова, изображая руками всё тот же жест.

(18)Но времена книжного дефицита прошли. (19)Редкости в одночасье превратились в обыкновенные книжки, которыми оказались заполнены все магазины. (20)Теперь Потёмкин с недоумением и растерянностью спрашивал себя, зачем он потратил столько денег на покупку совершенно ненужных вещей. (21)Ему казалось, что он, человек доверчивый и неискушённый, стал жертвой каких-то хитрых аферистов, решивших обобрать его до нитки.

(22)Вечерами он брал калькулятор и скрупулезно высчитывал, сколько денег он истратил на приобретение своей библиотеки. (23)Производить такие расчёты – дело весьма непростое. (24)Например, на книжке Носова «Незнайка на Луне» стоит цена – 94 копейки, но столько она стоила ещё в начале семидесятых годов, а как вывести её нынешнюю цену? (25)Однако даже при самых грубых округлениях сумма получалась такая астрономическая, что Леонид Тимофеевич хватался за голову и чуть не плакал от обиды…

(26)Собранные книги он никогда не читал, удовольствие он находил в том, что сознавал себя хозяином, царём, владыкой этих сокровищ. (27)И вдруг эти сокровища каким-то сказочным образом превратились в глиняные черепки. (28)Теперь Леонид Тимофеевич страстно ругает бездуховность современной молодёжи, отсутствие у неё интереса к чтению и, когда вытирает пыль с полок, внезапно срывается и кричит притихшим книгам: «Я вот соберусь и выброшу вас на помойку…»      (По Е.А. Лаптеву)